Известный ориенталист, ученый, посвятивший всю жизнь изучению культуры и истории любимой родины, отдавший много энергии делу их популяризации вне пределов своей страны, а главным образом, в широких кругах русского общества, Александр Соломонович Хаханашвили был одним из немногих пионеров грузиноведения, который впервые применил методы европейской науки к разработке вопросов истории и литературы Грузии. Именно он явился первым исследователем истории устных и письменных памятников грузинской литературы.
Его капитальный четырехтомный труд «Очерки по истории грузинской словесности» изданный Императорским обществом Истории и древностей российских при Московском университете и представляющий собой обзор памятников устной и письменной литературы Грузии с древнейших времен до начала ХХ века стал нacтольной книгой для каждого, кто хоть в малой степени интересовался прошлым грузинского народа и его культуры.
Уроженец Гори питомец Первой Тбилисской мужской гимназии. А. С. Хаханашвили с отличием окончил историко-филологический факультет Московского университета, где в качестве приват-доцента с 1900 года читал лекции по грузинской истории и литературе. Уже первые его печатные труды «Следы народной поэзии в грузинской летописи» и «Крепостное право в Грузии до присоединения ее к России» убеждали в истинном призвании их автора, выявили в нем одного из лучших воспитанников Московского университета, ученика профессоров Герье, Виноградова, Ключевского, Миллера.
За свою недолгую жизнь (1864-1912) Александр Соломонович создал более 180 работ по вопросам литературы, истoрии, археологии, педагогики, этнографии и т. д.
По словам академика И. А. Джавахишвили, «научная работа А. С. Хаханашвили в Москве, в результате которой русское общество получило возможность свободно разбираться в вопросax грузинской культуры, основательно укрепила фундамент, заложенный его славными предшественниками - царевичем Вахушти, царем Вахтангом, профессором Серебряковым (Окромчедлишвили) и другими. Это та научная школа, которая зародилась в Москве и ждет своих будущих деятелей, как это было в древних центрах грузинской научной мысли вне пределов Грузии - в Палестине, на Синае и Афоне».
Одновременно с А. С. Хаханашвили работaвшим в Москве в качестве профессора Лазаревского института восточных языков и приват-доцента университета, в Петербурге на поприще кавказоведения подвизался и другой крупный ученый - профессор Н. Я. Марр. Оба, этих учёных как две звезды светили своей родной Грузии из двух славных центров русской научной мысли одновременно и с одинаковой интенсивностью. Как известно, А Хаханашвили первым из грузинских ученых открыл двери храма науки грузиноведению как определенной науке, Именно эти два крупных ученых продвинули вперед понятия о культуре и истории нашего народа, народов всего Кавказа в широкие круги русского общества и даже далеко за пределы России, на мировую арену.
Имя профессора А С. Хаханaшвили впервые стало известно мне еще в бытность учеником старших классов Кутаисского реального училища в 1905-1906 гг. Благодаря его очень популярным в то время «Очеркам». Ими зачитывалась молодёжь, захваченная шквалом национально-революционнoro движения. Прочесть и основательно изучить этот труд среди учащейся молодежи было в то время делом чести каждого, считавшeгo себя образованным и зрелым революционером. Книги эти лихорадочно переходили из рук в руки, из кружка в кружок, вовлекая молодежь в ряды убежденных борцов за интересы народа.
Не мудрено, что, впервые приехав в Москву осенью 1906 года и став студентами столичного университета, я и брат-близнец Григорий сочли своим долгом явиться к уважаемому профессору-земляку и, засвидетельствовав свое и всей кутаисской молодежи высокое уважение автору «Очерков по истории грузинской словесности», рассказать ему о житье-бытье этого уголка егo родной Грузии.
Профессор остался очень доволен посещением молодых земляков и просил в будущем бывать у него запросто, тем более что комната нами была снята недалеко от его квартиры. С этих пор мы стали бывать у дорогого учителя, встречаясь с ним также и в университете на его лекциях по кавказоведению.
Я живо помню привлекательную наружность А. С. Хаханашвили, его худую, небольшого роста, слегка сутулую фигуру, симпатичное, одухотворенное лицо с черной бородой и зачесанными назад густыми волосами, с черными как смоль выразительными глазами под золотой оправой очков.
Жил профессор скромно, в Брюсовском переулке, между Б. Никитской и Тверской (ныне улицы Герцена и Горьково), недалеко от редакции «Русских ведомостей». Квартира его на третьем этаже состояла из двух больших комнат, сплошь заставленных книгами. Вообще, входя к нему, можно было заметить, что все богатство хозяина квартиры - это его большая библиотека.
Как известно, А. С. Хаханашвили был большим патриотом Кавказа, убежденным сторонником объединения прогрессивных сил всех национальностей. И любимую свою библиотеку, богатую весьма редкими книгами на многих языках, особенно по кавказоведению, он завещал Лазаревскому институту восточных языков (ныне он находится в Ереване).
Александр Соломонович был человеком необыкновенной трудо-способности: читая лекции по грузинской истории и литературе в Лазаревском институте восточных языков, а в Московском университете, кроме того, и по кавказоведению, он одновременно являлся преподавателем русской словесности в старейшем учебном заведении Москвы-Первой женской гимназии; он состоял также членом редакции газеты «Русские ведомости», сотрудничал в журналах «Русская мысль», «Вестник Европы», «Вестник всемирной истории», «Этнографическое обозрение» и других, а также писал статьи о Кавказе и его деятелях в «Энциклопедическом словаре» Брокгауза и Ефрона. Не оставлял А. С. Хаханашвили без внимания и грузинские газеты и журналы, в которых также помещал свои статьи.
Трудно было застать Александра Соломоновича не за книгой. Чаще всего он писал какую-либо очередную научную работу или журнальную статью, оторваться от которой без серьезных оснований было не в его натуре.
Он был большой домосед и вечерами не любил выходить куда-либо, если только это не было научное заседание или поход в театр. Не любил Александр Соломонович бывать на пирушках, даже у друзей. А потому немало были мы удивлены, когда к нам на квартиру заехал как-то раз наш земляк А. Ломадзе, прося быть на его свадьбе; он предупредил, что там будет и профессор А. С. Хаханашвили, выразивший просьбу, чтобы я заехал за ним .
Как мы узнали впоследствии, согласие приехать на эту свадьбу им было дано с большим трудом и только после того, как он узнал, что там будем и мы. А нам он доверял особенно.
В гостях народу была много, особенно девушек, которые так и кружились вокруг «молодого интересного ученого» (к тому же холостого!). Было весело и интересно. Но Александр Соломонович был глух ко всему. Он сел за стол рядом с нами, не ел и не пил и только молча наблюдал за гостями. Не привыкшему быватъ на пирушках, больше всего на свете любящему работать за своим письменным столом в тихом рабочем кабинете, ему не сиделось в шумной компании; так и тянуло к себе домой, к привычной работе. И он не успокоился, пока не уехал, как только это позволил этикет.
Разумеется, я не хочу сказать, что профессор А. С. Хаханашвили жил анахоретом и чуждался общества; но бывать он любил только среди близких знакомых и то по возможности в деловой обстановке. Любил не отрываться от работы, но в случае необходимости, если требовалась какая-либо помощь, тем более деловая, а особенно кому-либо из учащейся молодежи, он искренне готов был жертвовать любым временем. На лекциях держался очень скромно, читал свой курс с увлечением. В отношениях со студентами был ровен, мы никогда не слыхали от него ни одного резкого слова.
Александр Соломонович был очень отзывчив на все доброе, на любое культурное начинание, особенно если оно касалось Грузии и ее культуpы. В своем юношеском рвении сделать что-либо полезное в области расширения сведений о нашей стране среди самых широких слоев русского общества я и брат решили перевести на русский язык несколько образцов грузинской художественной литературы, о которой в те времена в названных слоях имели довольно туманное представление. Но ведь переводы надо было напечатать, и к тому же не в каком-либо толстом дорогостоящем журнале, а где-либо в более доступном самым широким слоям народа издании.
Узнав об этом, Александр Соломонович с радостью обещал нам сделать все ему доступное для реализации нашего замысла. И действительно, несмотря на занятость, хотя и не скоро и с довольно большим трудом, он все же добился издания переводов в издательстве «Польза». Под его редакцией и с его предисловием разновременно были напечатаны «Рассказ нищего» («Разбойник Габро») И. Чавчавадзе, «Баши Ачуки» А. Церетели, «Элисо» и другие рассказы А. Казбеги. И что очень важно - все они были изданы отдельными книжками, весьма доступными для самых широких слоев русского населения, и за короткий период времени выдержали по несколько изданий. Эти книжки грузинских писателей, впервые дошедшие в силу своей доступности до самых отдаленных уголков тогдашней России, принесли огромную пользу делу расширения сведений о Грузии и ее литературе, укрепления русско-грузинских культурных взаимоотношений. И за все это, а также, конечно, и за многое другое, мы воздаем должное Александру Соломоновичу Хаханашвили, который так беззаветно был предан интересам своего народа и твердо верил в его светлоe будyщее.
Еще один характерный факт. В 1910 году, после возвращения из Ясной Поляны, куда мы с братом ездили вместе со многими студентами московских вузов на похороны Льва Николаевича Толстого, мой брат Григорий описал свое впечатление от поездки и прочел его на заседании студенческого литературного кружка. Когда это стало известно Александру Соломоновичу, он прочел статью брата и, весьма довольный начинанием молодого студента, переправил ее со своим сопроводительным письмом в Тбилиси в редакцию газеты «3акавказье». Какова была наша радость (и радость всех наших коллег), когда спустя некоторое время Александр Соломонович на лекции в университете передал нам газету «3акавказье» с напечатанной в ней статьей брата. Эту юношескую радость не забыть никогда. Поощренный таким приятным сюрпризом, мой брат не замедлил показать профессору другую свою работу, также прочтенную им в студенческом кружке,- «Давид Гурамишвили и поселение грузин в Малороссии», которая также была напечатана в газете «3акавказье» подвалом на две страницы.
В 1912 году я с братом Григорием нарисовали портрет Шота Руставели без традиционной бородки. Не зная, насколько наша интерпретация может удовлетворить широкие круги почитателей гениального поэта, мы долго воздерживались от его опубликования, не решаясь сделать портрет достоянием печати, хотя многие наши друзья в Москве и даже известный в то время художник Г. Б. Якулов расхваливал его.
Александр Соломонович, которому мы показали свою работу и от которого ожидали авторитетного ответа как от историка, также остался доволен портретом и между прочим отметил, что традиционная бородка снята вполне резонно, так как обычай носить бороду в Грузии установился только впоследствии, в пору декаданса, под влиянием Персии; а посему Руставели также мог не носить бороды. Первоначальный же портрет поэта, который лег в основу дальнейших традиционных его портретов с бородой, был сделан неизвестным aвтором (по всей вероятности монахом) именно в эпоху декаданса, когда борода считалась уже неотъемлемым атрибутом мужского лица.
Как известно, А. С. Хаханaщвили отличался слабым здоровьем еще с детских лет. В последние годы, особенно с 1908 года, он чувствовал себя уже совсем плохо. Поэтому мы с братом часто напоминали ему о целительных свойствах климата нашего родного края, просили приехать к нам на лето в Рачу (хотя тогда Шови еще не было и в помине, но была Уцера и другие не менее полезные в смысле отдыха места). Александр Соломонович собрался было приехать к нам летом 1911 года и дaже написал о скором приезде, но выполнить свое обещание не сумел. Письмо нашего учителя и друга, написанное знакомым аккуратным почерком, я и теперь храню как дорогую реликвию.
Весной 1912 года перед выездом из Москвы на летние каникулы я с братом и несколькими студентами из слушателей Александра Cоломоновича снялись вместе с дорогим npoфессором. А летом того же года его уже не стало.
В годовщину кончины А. С. Хаханашвили в Москве в большом зале Синодального училища на Б. Никитской (ныне Герцена) улице при большом стечении бывших слушателей и почитателей профессора состоялось посвященное памяти покойного открытое заседание «Грузинского общества науки, литературы и искусства», руководи-мое композитором Д. И. Аракишвили. Доклады читали проф. Янчук, Крымов, Дурново, Д. И. Аракишвили, мой брат Григорий («А. С. Хаханов как историк грузинской литературы») и я («К характеристике личности А. С. Хаханова» ).
Смерть популярного ученого, любимого общественного деятеля, историка, филолога, этнографа, археолога и вообще человека прямо-таки энциклопедических знаний, а также лучшего знатока Кавказа болью отозвалась во всех уголках Грузии. Газеты и журналы единодушно отмечали большую, невосполнимую утрату.
«Александр Хаханашвили не только не зарыл в землю тот талант и ту способность, которые получил от природы, - писала газета «Теми», - но всячески постарался развить их и преуспеть, дабы с благоговением положить его на священный жертвенник благополучия своей родины и всего человечества.
Он беззаветно служил делу культурного возрождения своей страны и посвятил ему все свои молодые силы и энергию, павши славно под бременем непосильного труда.
Покойный пожертвовал родной стране не только физические и умственные силы, но и все свое достояние , бережливо накопленное им для общего блага.
Он дал народу все, что имел.
Имя профессора Александра Хаханашвили заслуженно займет почетное место наряду с именами тех, кто навсегда воздвиг себе нерукотворный памятник в сердце народа».
Наш славный поэт Акакий Церетели, гостивший в те дни у нас в Раче и Лечхуми, был глубоко опечален гopeстным известием об утрате молодого, еще не успевшего сказать своего последнего слова ученого; он с болью в сердце обратился к чествовавшему его народу с прочувствованным словом о нем и подчеркнул, что хотя обстоятельства и определили покойному профессору жить вдали от родины, но он и оттуда умел служить ей достойно и с полной отдачей всех своих сил и возможностей, он горел, как свеча, светя родной стране светом науки из дальнего Севера. «Такой человек не может умереть, - закончил свое слово поэт, - и будет жить вечно вместе с народом, взрастившим его».
И действительно, память о профессоре Александре Соломоновиче Хаханашвили - беззаветном труженике и ученом, пламенном патриоте Грузии и столь же пламенном ревнителе объединения прогрессивных сил всех национальностей Кавказа, внесшем крупный вклад в дело развития, научной мысли в нашей стране, - жива и поныне.
|
