В связи с 50-летием советизации Грузии в нашей прессе было напечатано много писем и во всех из них искажались исторические факты.
Возьмём хотя бы опубликованную в газете «Заря Востока» 13.02.1971 года письмо генерала Мальцева «На помощь восставшему народу», где автор утверждает, что бедный грузинский народ «задыхался в кровавых когтях меньшевиков» и высокие человеческие чувства подсказали России помочь этому народу своими войсками... и помогла, «освободила» их от меньшевиков... установила тут рай... русский...!?
Февральскую революцию 1917 года многие считали счастьем, кроме консерваторов и больших чиновников, которые в результате почти всё теряли. Но были и такие, которые не много имели, жили себе в деревне, в имении оставленном предками и любили её; о другом лучшем не мечтали, вполне были довольны своей жизнью, и страшились менять её даже в лучшую сторону.
Например, в Раче жил один дворянин – Кишвард Джапаридзе. Имел хорошее и красивое имение в селе Сори; соответствующий дом, двор с устремлёнными в небо громадными дубовыми деревьями, с прекрасным холодным источником среди них; немного поодаль река Риони с её прибрежными лесами; рядом с домом проходила почтовая дорога. Дом был полон провизией, а винный погреб прекрасным вином. Чего ему не доставало? – ничего. Он всегда был одет чисто и красиво – чоха-ахалух, то одного цвета, то другого, пояс с кинжалом и наганом. Большим трудом он себя не обременял. Соседи, крестьяне, обрабатывали его поля и виноградники за пол урожая. Кишварду оставалось только кутить и время проводить. К сожалению он был бездетен и наверное по этому не жалея ничего прожигал жизнь. Уездное начальство его очень уважало.
И такой человек, конечно, был обеспокоен революцией, неизвестным будущим.
- Посмотрите, что с вами всеми будет! – сказал мне Кишвард, когда в первые дни революции, заразившись общим восторгом, я его поздравил с отставкой царя.
- Что вас радует, не знаю. Царь и его судьба совсем меня не волнует, но я обеспокоен тем, что рушится наша уютная жизнь и, кто знает, что нас ждёт?!...
- Ничего, кроме блестящего будущего, дорогой Кишвард! – воскликнул я, крепко пожал руку и попрощался.
– Вот посмотрите, что с вами теперь будет дорогой Ладо, страну постигнет хаос, собака перестанет хозяина узнавать!... Пока ещё цветочки!... Всё только начинается!... Крикнул он мне в след.
Надо признаться, что эти, от сердца сказанные, слова я ни раз вспоминал во время горьких дней в будущем.
Его не осудишь! Любил свою жизнь, свой круг, виноградник, лес, своих друзей, свою лошадь, своё оружие, поле, дом предков, всё то чем жила тогдашняя семья, первая ячейка (ступень) общества, ядро страны, родины. В старину когда воин защищал родину, защищал потому, что родина для него была совокупностью всего, что он любил: родители, семья, родная деревня, дом, лес, поле, река и т.д. Без этих любимых понятий для него и родины не существовала.
Правду говорят «пролетариат не имеет родины». Пролетариат ни чем не был связан со своей родиной и что он должен был защищать кроме абстрактного понятия? Родина бобыля там, где он поест и нажрётся. Поэтому враждебно относились к словам «патриот» и «патриотизм» и высмеивали их.
Основа нашей родины трудолюбивый крестьянин, который связан своими сильными мазолистыми руками, с родной землёй физически, а не только идейно.
Кишвард также был связан со своей землёй всем своим нутром. Правда, обработкой земли он себя особенно не утруждал, но заботу проявлял большую и так ухаживал, как за любимейшим созданием. Своё имение он потому так любил, что в каждом уголке он видел следы деятельности своих предков. Что ему должны были предложить, какие миллионы, чтоб кому-то уступить своё имение. Это был его родной край, может бедный и отсталый, но он предпочитал его раю другой страны. Это была его родина.
В новом российском правительстве центральное место заняли так называемые кадеты, это была партия русской интеллигенции – Милюков, Львов и тому подобные; партию левых – социал-демократов – возглавлял известный Карл (Николай) Чхеидзе – меньшевик, к которому скоро присоединился сосланный в сибирь меньшевик Ираклий Церетели, воинствующий социалист, самоотверженный деятель, сын писателя Гиоргия Церетели ( племянник Нико Николадзе), одарённый оратор, с ораторским искусством которого только Троцкий мог сравниться. Ираклий был именно тот, который на одном из больших политических собраний заявил, что в революционной России все партии должны работать сообща, так как нет такой партии, которая могла бы в одиночку возглавить государственную жизнь. – Есть такая партия! – Послышалось из битком набитой аудитории. Это был Ленин, который сидел среди своих единомышленников и боролся за то, чтоб возглавить государство в одиночку со своей большевистской партией.
Каки (Ираклий) Церетели, наиблагороднейший интеллигент с широким образованием, был большим политическим деятелем, которого хорошо знали и в Европе; член второй Государственной думы, народный депутат; во время революции самая популярная и известная личность. Борясь за правду он не отступал даже перед царём, поэтому и был сослан в Сибирь на каторгу. Там он заболел туберкулёзом лёгких, это давало возможность освобождения в случае написания им письма на имя царя. Но Каки предпочёл смерть написанию подобного заявления и погиб бы, но подоспела революция и освободила его из каторги.
У него большая заслуга перед российской революцией. Помню его речи произнесённые на заседаниях второй государственной думы с ораторским талантом, красивые по форме, бурные и содержательные.
В то время газеты продавались прямо на улицах и если там была помещена речь Церетели они мгновенно раскупались. – Речь Церетели!...Речь Церетели!... кричали продавцы и моментально сбывали свой товар.
По возвращении с каторги Ираклий сперва посетил Петербург, потом родину. Однажды в Кутаиси, на улице я с Гришей встретили дочерей Нико Николадзе Русудан и Тамару. Обрадовавшись нашей встрече они предложили пойти вместе с ними в два часа дня на вокзал Риони встречать прибывшего из Петербурга Каки Церетели. От встречи с такой знаменитостью мы не могли отказаться и последовали за ними. Там было полно народу, все мечтали повидать любимого трибуна. По остановке поезда сёстры Николадзе и я с Гришей зашли в вагон Ираклия. Он прибыл в специально выделенном салон-вагоне, отдельно. Сёстры обняли давно невиданного двоюродного брата, уже известного политического деятеля, а затем и нас ему представили.
Его внешность произвела на нас неизгладимое впечатление. Он был высок, широк в плечах, красиво сложён, с привлекательными правильными чертами лица, блестящими глазами, а редчайшей красоты белые зубы прямо сверкали под толстыми, огненного цвета, губами. По всем данным он был настоящим вылитым народным трибуном. По дороге от Риони до Кутаиси мы приятно побеседовали. Кутаисский вокзал и улицы были полны народа. На перекрёстке улиц Пушкина и Балахвани его ждал многолюдный митинг. Ираклий выступил с пространной речью на русском языке, очаровал слушателей ораторским талантом и содержательностью речи.
Во временном правительстве Ираклий был крупнейшей фигурой, но после большевистского переворота он был вынужден сбежать на родину, где продолжал деятельность в правительстве независимой Грузии.
Второй большой фигурой в февральской революции от нашей страны был Николай (Карл) Чхеидзе, депутат думы, лидер социал-демократической фракции. После революции его единогласно выбрали председателем совета депутатов рабочих и солдат России, за что его в шутку называли Николаем Третьим. Он был одарённым политическим деятелем, пользовался большим авторитетом у рабочих. После большевистского переворота он тоже нашёл убежище в Грузии. Стал председателем учредительного собрания, пока большевики и отсюда его не вытурили. Вот привратности судьбы! Какие видные, преданные деятели русской революции и какая неблагодарная коварная судьба. Но, как видно, такая участь ждёт каждого политического деятеля, каким великим бы он не был (например – Сталин), кто не защищает национальных интересов своей родины.
Во время февральской революции народ как с цепи сорвался. Кто кого побеждал, кто у кого умыкал. Я невольно вспоминал Кишварди и в сердцах называл умным. Правда всё смешалось, страна стала с ног на голову. Русские переживали, говорили, что всё пошло к чёрту, вверх тормашками:
С красным знаменем вперёд
Обалделый прёт народ
Временное правительство вроде и было правительством, но не было у него авторитета в народе. Страной овладел хаос как предсказывал Кишварди. Митинговали бесконечно, а делом никто не занимался. Спорили и в семьях, и учреждениях, какой программе, какой партии отдать предпочтение. Спор переходил в ссору и так бес-конца...
Если бы не большевистский переворот, ихние железные законы и не появилась бы среди них несгибаемая фигура Сталина, который в одиночку сумел обуздать всеобщую анархию, хотя и такими суровыми мерами, которые ему были привычны, иначе страна обязательно погибла бы. Не зря зарубежные политики говорили: Сталин смог вывести страну из общего хаоса и создать правовое государство.
В Грузии в то время среди всех действующих партий сильнейшей была социал-демократическая партия возглавляемая Ноем Жордания. Он был меньшевиком Плехановского направления и его друг. Следовательно, все грузинские социал-демократы были меньшевиками как он, кроме некоторых исключений в виде большевиков – Сталин, Алёша Джапаридзе и других, но их было так мало, что они не могли «делать погоду» в партии. Большевистский переворот в России меньшевикам не понравился. С согласия армянских и азербайджанских политических деятелей, Ной Жорданиа сумел отделить сперва Закавказье от большевистской России, а потом Грузию от закавказских республик.
Так что, от большевистской России постепенно отделились и объявили независимость заключённые в старую царскую Россию народы (не зря говорили, что Россия тюрьма народов), сперва самая сильная Украина, потом и другие, в частности Грузия. «Грузинская демократическая республика» образовалась без единого выстрела и кровопролития. Революция на то и революция, что она даёт право народу строить свою жизнь так, как сам считает нужным.
Но великая Россия разве стерпела бы, чтоб её принцип «единая, неделимая» так сразу разрушился? Нет, не стерпела бы. А если и стерпела – то только, пока была больна, слаба и лежала на больничной койке.
Но, когда время прошло, больной выздоровел, набрался сил, он снова захотел быть единым и неделимым, но уже посредством высоких лозунгов: «пролетарская революция требует объединения пролетариата, а не его раскола».
Кто требует независимости, тот раскольник, т.е. противник революции – контрреволюционер. Долой контрреволюцию!... Смерть раскольникам!
И набросился на народы освободившиеся по принципу «самоопределения наций» объявленной революцией – как вы посмели нарушить единство России, изменили ей и пожелали независимость!
- Да, но «тюрьма народов» потому и разрушилась, что они пожелали освободиться. Какой заключённый пожелает остаться в камере и не выйдет на волю, если тюрьма разрушится?!
Ещё много других лозунгов использовали по принципу самоопределения освободившиеся народы, но крепче принципа оказался обыкновенный кулак, тем более, что он был вооружён. И раздавили всех, кто уже был независим и на своей исторической территории создавали свои государства.
Как говорили про русских большевиков в то время в Гурии:
Самоопределение наций
Они в лозунг превратили
А на деле?... определившихся
Всех раздавили
С одной стороны, самоопределение, полная независимость, с другой - единая, неделимая! И победила последняя. Но как вернуть назад, в эту единую, уже освободившиеся нации, если они самовольно не возвращаются? Силой? Оружием? Но это же противоречит лозунгам революции и становится похожим на настоящий империализм?...
Хитрость лучше силы! А ещё лучше, если хитрость и сила действуют вместе, сообща... Так как использование только силы может вызвать вмешательство империалистических государств.
Нужно идеологическое оружие...
Посмотрим как обстоят дела в Грузии.
Грузия объявила свою независимость 26 мая 1918 года. Она сперва фактически, а потом и юридически была признана как независимое государство большими странами и самой Россией тоже. Сам Ленин подписал договор с Республикой Грузия. На основе этого документа Грузия должна была легализовать запрещённую коммунистическую партию, освободить арестованных коммунистов и дать им право выпускать свою газету. На этой почве началась идеологическая борьба. Но, весьма неравная! Коммунисты были так малочисленны и не авторитетны, а меньшевики, наоборот бесчисленны, почти вся Грузия, с большим авторитетом (кроме них в правительстве были представлены и другие партии, которые в государственных вопросах поддерживали меньшевиков), что борьба имела лишь формальный характер. Авторитет коммунистов страдал и от того , что даже в самой России, которой они правили, дела были плохи. Там бушевала гражданская война и все старались сбежать оттуда. Такой был хаос какой предсказывал блаженной памяти Кишварди. Была бесконечная война всех со всеми. А в Грузии жили спокойно. Правда тут не господствовала «железная рука» как в России, а наоборот правление было безмерно мягкосердечным, но национальное самосознание делало своё дело и в молодой республике царил мир, не считая войну с Арменией, но это же не характеризует внутреннюю жизнь.
Внутреннюю жизнь Грузии также не характеризует т.н. «душетское восстание» и тем более выступление осетин против меньшевистского правительства. Всё это устраивалось из вне, внешними врагами. Внутренних врагов в то время у нашей республики не было; все слои общества жили в гармонии и взаимосогласии. Были наверное и некоторые исключения, но тогда мы этого не замечали на фоне общенационального ликования. Только сейчас догадываюсь, что тогда тоже были так называемые большевики, «революционеры», которые выполняли задания большевистской партии России. Это видно из некрологов некоторых персональных пенсионеров, где они характеризуются как великие революционеры, члены партии 1917-1918 годов и борцы против меньшевистского правительства. На самом деле большинство из них продавали родину, служили внешнему врагу за определённое вознаграждение.
Таким образом, уровень жизни в демократической Грузии был сравнительно выше чем в России и в остальных её частях, о чём свидетельствует поток беженцев со всех концов России в Грузию. Им наша страна казалась раем.
Но прискорбно было то, что независимая Грузия многих не устраивала и со всех сторон строились разные козни, провокации, прикрываясь высокоидейными лозунгами. Особенно не нравилась независимость Грузии русским, армянам и осетинам.
Летом 1920 года грузинское правительство назначило полномочным послом в Азербайджане известного революционера Гавриила (Габо) Хундадзе, который до того был на той же должности в Москве и своей неутомимой, энергичной работой способствовал сохранению более менее нормальных условии жизни тамошней грузинской колонии. Габо в Баку должен был заменить Григола Алшибаиа. Ближайших сотрудников он подобрал в Тбилиси, мне предложил пост первого секретаря посольства, советником взял Михаила Чочиа, а управляющим торговой частью Михаила Германовича. Я и Миша Чочиа были друзьями Габо по юридическому факультету московского университета, он нам полностью доверял и надеялся, что мы хорошо сработаемся и повысим авторитет посольства.
Азербайджан был недавно «советизирован». Независимость Баку со своей нефтью никак не устраивал московских большевиков. Для возвращения потерянного Баку они ни перед чем не останавливались и добились своего как только набрались сил. Теперь для бакинской нефти нужна была дорога к Чёрному морю. Этот путь пролегал через Грузию. Значит... долой Грузию! И Грузия не смогла увильнуть от когтей большевистской России, как Финляндия.
Прибыв в Баку, мы увидели удручающую картину, кругом следы погрома, улицы во тьме, магазины закрыты, окна и витрины сломаны, базары пусты. Только на «толкучке» можно было что нибудь достать, и то, из под полы. Наше посольство выглядело как оазис среди пустыни, вернее в аду, так как оно было обеспечено предметами первой необходимости, продуктами и прочими благами, все завидовали. Наша автомашина с национальным флагом разъезжала по улицам Баку и была предметом пристального внимания чекистов. Мы – сотрудники посольства – также были под большим надзором. Местные граждане не могли даже здороваться с нами из страха быть обвинёнными в «контрреволюции».
Если кто-нибудь из Баку отправлялся в Тбилиси с официальным поручением в командировку, по возвращении только и было разговоров о культурной жизни Тбилиси, обилии продуктов в магазинах, изобилии рынков и т.д. Сравнительно, конечно, так как в Баку в то время ничего не было.
Бакинские газеты Грузию обвиняли во всех смертных грехах – притесняют рабочих, издеваются над представителями национальных меньшинств, злостные буржуи, контрреволюционеры. Одним словом Грузию обливали грязью и точили зубы как крыловский волк на овцу, пьющую воду ниже по течению по той причине, что воду мутит. И чувствовалось, что после Азербайджана и Армении Грузию тоже собирались проглотить, но пока выжидали подготавливая идеологическую почву. Габо всё это видел и предупреждал своё правительство, что XI армия собиралась у грузинских границ.
Грузинское правительство не сумело дипломатическим путём избежать приближения вторжения России и начала готовиться к войне. Это, конечно, было не целесообразно, но выхода не было.
Я не долго там пробыл, так как был арестован в отместку за арест в Тбилиси первого секретаря азербайджанского посольства (Калениченко) и должен был сидеть в тюрьме до его освобождения. Ещё предупредили что в случае расстрела Калениченко расстреляют и меня.
Сразу после освобождения я отправился в Тбилиси. Тут уже все знали, что в не далёком будущем нас ждала война с большевистской Россией, не смотря на отсутствие дипломатических или иных предпосылок. Были в русском правительстве грузины сторонники «советизации» Грузии. Их вдохновителем был конечно Серго Орджоникидзе. Он не мог переварить, что не господствовал в Грузии так как в России и спешил возместить упущенное.
(Продолжение см. в статье По поводу письма генерала Мальцева - 2)
|
